Iosif Brodsky

 

Romanza navideña

 

 

 

Romanza navideña

 

                                A Evgueni Rein, con cariño

 

Flota con una pena indefinible

Sobre las arduas moles de ladrillos

Una barca de luz siempre encendida

En lo alto del Parque de Alexandr,

Una linterna insomne, solitaria,

Como una rosa breve y ambarina

En las sienes de los seres queridos

Y a los pies del que pasa.

 

Flota con una pena indefinible

El enjambre de ebrios y noctámbulos,

Un extranjero a la ciudad nocturna

Le ha tomado una foto melancólica,

Y un taxi dobla por la calle Ordynka

Con su carga de clientes macilentos,

Los edificios a todos sus muertos

Estrechan en su abrazo.

 

Flota con una pena indefinible

Triste un cantante por la gran ciudad,

Custodia la estación de querosén

Triste un sereno de cara redonda,

Se apresura por una calle anónima

Un hombre enamorado, viejo y bello.

El tren de medianoche de los novios

Flota con una pena indefinible.

 

Flota en la oscuridad del subterráneo

Alguien que va al azar a su desgracia,

Vaga en las escaleras amarillas

Una lejana admonición judía,

Y del amor a la tristeza, vaga

La noche de Año Nuevo, en el domingo,

Una íntima belleza extraordinaria

Que nunca explica su melancolía.

 

Flota en los ojos una noche helada,

Los cristales de nieve se estremecen

Sobre las ventanillas del vagón,

Un viento frío, una ventisca pálida,

De nuevo cubrirá las manos rojas,

Y la miel de las luces vespertinas

Fluye y perfuma a aroma de dulce haba,

El pastel de la noche trae la víspera

De Navidad a tu cabeza.

 

Tu Nuevo Año en un azul profundo

De ola en medio del mar de la ciudad

Flota con una pena indefinible,

Y es como si la vida comenzara,

Como si hubiera luz y gloria real,

Un día feliz y pan en abundancia,

Como si la existencia se inclinara

A diestra, aunque en verdad lo haga a siniestra.

 

Iosif Brodsky

 

[Versión de P. A.

Córdoba, 07-II-24]

 

*

 

Рождественский романс

 

                                          Евгению Рейну, с любовью

 

Плывет в тоске необьяснимой

среди кирпичного надсада

ночной кораблик негасимый

из Александровского сада,

ночной фонарик нелюдимый,

на розу желтую похожий,

над головой своих любимых,

у ног прохожих.

 

Плывет в тоске необьяснимой

пчелиный ход сомнамбул, пьяниц.

В ночной столице фотоснимок

печально сделал иностранец,

и выезжает на Ордынку

такси с больными седоками,

и мертвецы стоят в обнимку

с особняками.

 

Плывет в тоске необьяснимой

певец печальный по столице,

стоит у лавки керосинной

печальный дворник круглолицый,

спешит по улице невзрачной

любовник старый и красивый.

Полночный поезд новобрачный

плывет в тоске необьяснимой.

 

Плывет во мгле замоскворецкой,

плывет в несчастие случайный,

блуждает выговор еврейский

на желтой лестнице печальной,

и от любви до невеселья

под Новый год, под воскресенье,

плывет красотка записная,

своей тоски не обьясняя.

 

Плывет в глазах холодный вечер,

дрожат снежинки на вагоне,

морозный ветер, бледный ветер

обтянет красные ладони,

и льется мед огней вечерних

и пахнет сладкою халвою,

ночной пирог несет сочельник

над головою.

 

Твой Новый год по темно-синей

волне средь моря городского

плывет в тоске необьяснимой,

как будто жизнь начнется снова,

как будто будет свет и слава,

удачный день и вдоволь хлеба,

как будто жизнь качнется вправо,

качнувшись влево.

 

Иосиф Бродский